Апокалипсис Welcome - Страница 17

К оглавлению

17

Его мысли прервал резкий и властный голос.

– Хальмгар! – громко прозвучало снаружи «аквариума». – Ты где?

Серафимы суматошно захлопали крыльями, ветер поднял в воздух вихрь из мелких перьев. Личный секретарь Бога-отца праведник Ной был известен каждому херувиму на Небесах: его портреты в служебных кабинетах располагались чуть ниже изображений святой троицы. Ни один документ не попадал к престолу Божьему, минуя праведника, – престарелый Ной, сурово закусив бороду, скрупулезно читал все, даже молитвы перед сном трехлетних детей. В ангельских кругах праведника звали Борманом – разумеется, за глаза. Ной направлялся прямо к Хальмгару – остальные ангелы на всякий случай отодвинулись от него.

– Общая встреча и фуршет отменяются, – мрачно сказал Ной и по-хозяйски взял ангела за мягкое крыло. – Господь примет тебя одного. Тет-а-тет. Без свидетелей. Даже МНЕ велено находиться за дверью.

Последнее было произнесено со скорбью и глубоким расстройством: Борман не любил пропускать ключевые события в Раю.

– А остальные шестеро? – удивился Хальмгар. – Они разве не пойдут?

– Естественно, – сурово ответил Ной. – Рискнешь заставить Его ждать?

Хальмгар предсказуемо не рискнул, оба покинули «аквариум».

Огорошенные серафимы некоторое время помолчали, жуя конфеты.

– Однако, – негромко промолвила херувим Латери. – Видать, что-то серьезное… может, напортачил Хальмгар с третьей чашей: кровь получилась не того цвета или река превратилась в гранатовый сок? У Бога-отца настоящий японский подход к работе: он не любит, когда ее делают спустя рукава, и не прощает даже малейших промахов…

Беседу никто не поддержал, сделав деловой вид, толпа крылатых созданий мгновенно рассосалась по кабинетам. Эвхам пока не понял, огорчаться ему или радоваться. Возможно, Бог-отец и верно решил устроить фавориту разнос в отсутствие посторонних глаз. Но есть и другое. Хальмгар является генеральным инспектором Господа по проверке эпизодов Апокалипсиса, а также выполняет спецпоручения. Кто знает, не решил ли Бог-отец выведать: как Эвхам вылил свою чашу в море и что за доказательства успеха он предоставил в Рай?

Эвхам знал – ему нечего стыдиться.

Но интриги способны съесть любого. Даже ангела.

Глава V. Поцелуй льда
(Четверг, день № 4 – Отрадное)

Ира не испугалась Светкиного визита. Умерла? Подумаешь – ничего особенного. Сейчас ситуация в городе напоминает старый анекдот: «Дорогой, где ты?» – «На кладбище». – «Неужели кто-то умер?» – «Дорогая, ты не поверишь – ТАМ ВСЕ УМЕРЛИ». По ТВ уже предостаточно, во всех ракурсах показали: как встают из могил мертвецы. Через два часа к ней заглянула давно помершая бабушка за ключами от своей московской квартиры, а они-то с мамой продали ее еще год назад. Бабуля ругалась страшно, призывая на голову внучки всех чертей. Окрестные улицы не узнать: запестрели кольчугами витязей, гимнастерками красноармейцев, боярскими кафтанами. Когда Светка позвонила в дверь, Ира была морально готова: скоро заявится еще кто-нибудь из мертвых – например, крепостной прапрадед из Углича. Увидев на пороге воскресшую одноклассницу – чумазую, со сбитыми в кровь босыми ногами, в заляпанном глиной подвенечном платье, она остолбенела, но очень быстро пришла в себя. Толком не поздоровавшись, Светка попросила телефон – позвонить мужу, однако номер Олега не отвечал. Перебрав мобильный, домашний и рабочий, она безрезультатно звякнула маме в Питер, уронила трубку и разревелась со словами: «Жизнь – говно, и смерть тоже!» Ира набрала «Мегафон», но в службе поддержки шел корпоратив в честь конца света – коммутатор оседлал вдрызг пьяный юнкер. Всю ночь напролет они сидели со Светкой на кухне, допивали запасы текилы и беседовали о том, что же такое смерть. Светка хлопала рюмку за рюмкой, почти не пьянея. Она не смогла рассказать о деталях загробного мира: оказывается, трупам при воскрешении стирают память. Несправедливость. Интересно было бы узнать, что происходит на той стороне, особенно в Аду. За текилой перемыли косточки знакомым питерцам, также давно переехавшим на московские хлеба, почитай, уже половина столицы – с Лиговского проспекта. Обсудили будущую битву архангела Михаила с Сатаной: рекламу крутят по ТВ каждый час – правда, результат предсказуем, как матч проплаченных боксеров. Посреди ночи в квартиру ломился в стельку пьяный сосед, просил разделить с ним пол-литра и радость: Апокалипсис, е-мое, счастье привалило – ПО ИПОТЕКЕ БОЛЬШЕ ПЛАТИТЬ НЕ НАДО! К полудню закончились сигареты, и Светка вызвалась с б е́ г а т ь. Ира благодарна ей за это – она не хочет покидать квартиру.

На улице опять во весь голос орут песни пьяные – хором и даже довольно слаженно. Странный акцент – похож на немецкий. Или скандинавский. Черт его разберет. Немцев сейчас в городе очень много, сотни тысяч. Мало того что из гробов поднялась вся Немецкая слобода, запрудив бульвары у метро «Бауманская» лощеными кавалерами и дамами в кринолинах, к покойникам в прусском платье добавились замерзшие дивизии вермахта, сгинувшие на подступах к нынешним Химкам. Бедняги и сейчас, несмотря на теплынь, никак не могут согреться – сидят, замотанные в бабьи платки, красноносые, жалкие, пиликают на губных гармошках и давят на шинелях нудно воскресающих вшей. Полный бедлам. Процветает безнаказанность: насилуй, бей, жги – никто и слова не скажет. Вероятно, лучше отсиживаться дома, пока не высадят спецназ ангелов. На ключевых точках города в прямом эфире дежурят корреспонденты с телекамерами, ждут появления крылатых вестников Апокалипсиса. Из окна хорошо видны окутанные дымом черные остовы домов и магазинов, за три дня в городе выгорели тысячи зданий. Разграблены ГУМ, ЦУМ и Грановитая палата в Кремле, все музеи: Третьяковка, Пушкинский. Не тронули только склад картин Зураба Церетели: обиженный маэстро гонялся за прохожими, требуя взять их даром. Отрезвление наступило после официального подтверждения по ТВ – да, произошел Апокалипсис, вежливо просим всех не паниковать и готовиться к Страшному Суду. Грабителей накрыл ужас: картины начали выбрасывать на улицу. Показали вконец разозленного Айвазовского, сердитого Репина – художники с ворчанием подбирали с асфальта свои шедевры, тщательно отряхивая их от пыли. Люди толпами ринулись в храмы: места для свечек уже нету, лепят буквально на потолке. Сегодня с утра Михась, Япончик и Тайванчик привезли в Елоховскую церковь свечу – с корабельную мачту. Затаскивали через главный вход, не влезла, пришлось воткнуть в землю у дверей. Не успели зажечь, как с улюлюканьем налетела орда монголов – Елоховская занялась пламенем, за час превратившись в кучу головешек. Пожарные даже и не подумали приехать. Да и на чем? Заправки закрыты, бензина нет. Огонь, огонь… всюду огонь. Облака розовые от сплошных костров, похожи на розовую, аппетитную ветчину, словно их тоже подкоптило жаркое пламя. С улицы доносится дымный запах горелого мяса.

17